Неточные совпадения
Руководимые не столько разумом, сколько
движениями благодарного сердца, они утверждали, что при
новом градоначальнике процветет торговля и что под наблюдением квартальных надзирателей возникнут науки и искусства.
В августе 1762 года в городе Глупове происходило необычное
движение по случаю прибытия
нового градоначальника, Дементия Варламовича Брудастого.
Он с
новой силой почувствовал самого себя, от упругих
движений ног до
движения легких при дыхании, и что-то защекотало его губы.
Когда Анна вышла в шляпе и накидке и, быстрым
движением красивой руки играя зонтиком, остановилась подле него, Вронский с чувством облегчения оторвался от пристально устремленных на него жалующихся глаз Голенищева и с
новою любовию взглянул на свою прелестную, полную жизни и радости подругу.
Но вдруг она остановилась. Выражение ее лица мгновенно изменилось. Ужас и волнение вдруг заменились выражением тихого, серьезного и блаженного внимания. Он не мог понять значения этой перемены. Она слышала в себе
движение новой жизни.
По
движениям губ и рук их видно было, что они были заняты живым разговором; может быть, они тоже говорили о приезде
нового генерал-губернатора и делали предположения насчет балов, какие он даст, и хлопотали о вечных своих фестончиках и нашивочках.
«Ведь не так давно стояли же на коленях пред ним, — думал Самгин. — Это был бы смертельный удар революционному
движению и начало каких-то
новых отношений между царем и народом, быть может, именно тех, о которых мечтали славянофилы…»
Его очень заинтересовали откровенно злые взгляды Дронова, направленные на учителя. Дронов тоже изменился, как-то вдруг. Несмотря на свое уменье следить за людями, Климу всегда казалось, что люди изменяются внезапно, прыжками, как минутная стрелка затейливых часов, которые недавно купил Варавка: постепенности в
движении их минутной стрелки не было, она перепрыгивала с черты на черту. Так же и человек: еще вчера он был таким же, как полгода тому назад, но сегодня вдруг в нем являлась некая
новая черта.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических
движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все
новые, живые, черные валы.
Он беспрестанно в
движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента — посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить
новую идею к делу — выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает — Бог весть.
Марк погрузился в себя и не занимался больше Райским, а Райский, напротив, вглядывался в него, изучал выражение лица, следил за
движениями, стараясь помочь фантазии, которая, по обыкновению, рисовала портрет за портретом с этой
новой личности.
Он так и принимал за чистую монету всякий ее взгляд, всякое слово, молчал, много ел, слушал, и только иногда воззрится в нее странными, будто испуганными глазами, и молча следит за ее проворными
движениями, за резвой речью, звонким смехом, точно вчитывается в
новую, незнакомую еще ему книгу, в ее немое, вечно насмешливое лицо.
На него пахнуло и
новое, свежее, почти никогда не испытанное им, как казалось ему, чувство — дружбы к женщине: он вкусил этого, по его выражению, «именинного кулича» помимо ее красоты, помимо всяких чувственных
движений грубой натуры и всякого любовного сентиментализма.
На другой день, 24-го числа, в Рождественский сочельник, погода была великолепная: трудно забыть такой день. Небо и море — это одна голубая масса; воздух теплый, без
движения. Как хорош Нагасакский залив! И самые Нагасаки, облитые солнечным светом, походили на что-то путное. Между бурыми холмами кое-где ярко зеленели молодые всходы
нового посева риса, пшеницы или овощей. Поглядишь к морю — это бесконечная лазоревая пелена.
Действительно, смотритель был в тюрьме и скоро вышел к Нехлюдову.
Новый смотритель был высокий костлявый человек с выдающимися маслаками над щеками, очень медлительный в
движениях и мрачный.
Но они не согласны возложить на себя ответственность за
новые перераспределяющие
движения, за
новую боль исторического созидания.
Явление действительно
нового человека, а не изменение лишь одежд предполагает духовное
движение и изменение.
Но эту болезненность, эту жестокость начала всякого
движения должен принять всякий, кто не хочет вечного застоя и покоя, кто ищет развития и
новой жизни.
Но мысль по природе своей динамична, она есть вечное
движение духа, перед ней стоят вечно
новые задачи, раскрываются вечно
новые меры, она должна давать вечно творческие решения.
Но и тогда в этом высшем состоянии будет борьба,
движение, историческое творчество,
новое перераспределение тел и духов.
Мы встречали
Новый год дома, уединенно; только А. Л. Витберг был у нас. Недоставало маленького Александра в кружке нашем, малютка покоился безмятежным сном, для него еще не существует ни прошедшего, ни будущего. Спи, мой ангел, беззаботно, я молюсь о тебе — и о тебе, дитя мое, еще не родившееся, но которого я уже люблю всей любовью матери, твое
движение, твой трепет так много говорят моему сердцу. Да будет твое пришествие в мир радостно и благословенно!»
Мое имя даже стало одиозным в
новом поколении
движения.
Многие сторонники и выразители культурного ренессанса оставались левыми, сочувствовали революции, но было охлаждение к социальным вопросам, была поглощенность
новыми проблемами философского, эстетического, религиозного, мистического характера, которые оставались чуждыми людям, активно участвовавшим в социальном
движении.
Он должен был прежде всего выразить кризис миросозерцания интеллигенции, духовные искания того времени, идеализм,
движение к христианству,
новое религиозное сознание и соединить это с
новыми течениями в литературе, которые не находили себе места в старых журналах, и с политикой левого крыла Союза освобождения, с участием более свободных социалистов.
У нас совсем не было такого чувства, что мы провалились, наоборот, настроение у нас было победное, нам казалось, что начинается
новая эра в освободительном
движении, что повсюду, и даже в Западной Европе, будет резонанс на наш арест.
После Руссо, после романтического
движения XIX века, появились
новые души, с более сложной и более свободно развернутой душевной жизнью.
Христианское
движение молодежи было явлением
новым для России.
Таким образом,
новое идейное
движение завоевало себе право гражданства в левом «общественном мнении».
И опять
новая «веха» отмечает поступательное
движение прилива.
Случилось это следующим образом. Один из наших молодых учителей, поляк пан Высоцкий, поступил в университет или уехал за границу. На его место был приглашен
новый, по фамилии, если память мне не изменяет, Буткевич. Это был молодой человек небольшого роста, с очень живыми
движениями и ласково — веселыми, черными глазами. Вся его фигура отличалась многими непривычными для нас особенностями.
Результатом этого
движения было то, что сразу открылся целый ряд
новых предприятий.
Но это произошло лишь в части интеллигенции, большая часть ее продолжала жить старыми материалистическими и позитивистическими идеями, враждебными религии, мистике, метафизике, эстетике и
новым течениям в искусстве, и такую установку считали обязательной для всех, кто участвует в освободительном
движении и борется за социальную правду.
Русское революционное
движение, русская устремленность к
новой социальности оказались сильнее культурно-ренессансного
движения;
движение опиралось на поднимающиеся снизу массы и было связано с сильными традициями XIX в.
Было
движение к
новому, небывшему.
Я не разделяю софиологического направления, но очень ценю у о. С. Булгакова
движение мысли в православии, постановку
новых проблем.
Старые формы революционного социалистического
движения казались изжитыми, и нужно было искать
новых форм.
И задача
нового религиозного
движения не есть обновление христианства язычеством, а скорее освобождение христианства от языческого быта, преодоление дуализма и творческое утверждение
нового религиозного бытия, в которое войдет и все преображенное язычество и все исполнившееся христианство.
В то же время, независимо от сидящих,
новые стаи всего разноплеменного птичьего царства летают, кружатся над вашею головою, опускаются, поднимаются, перелетывают с места на место, сопровождая каждое свое
движение радостным, веселым, особенным криком.
Третий был совсем юноша, в
новой крестьянской одежде, с бледным и как будто слегка испуганным лицом; его шаги были неуверенны, и по временам он останавливался, как будто прислушиваясь к чему-то назади и мешая
движению товарищей.
Юная мать смолкла, и только по временам какое-то тяжелое страдание, которое не могло прорваться наружу
движениями или словами, выдавливало из ее глаз крупные слезы. Они просачивались сквозь густые ресницы и тихо катились по бледным, как мрамор, щекам. Быть может, сердце матери почуяло, что вместе с новорожденным ребенком явилось на свет темное, неисходное горе, которое нависло над колыбелью, чтобы сопровождать
новую жизнь до самой могилы.
Та же нервная бледность, те же чистые, но неподвижные зрачки, то же беспокойное
движение бровей, настораживавшихся при каждом
новом звуке и бегавших над глазами, точно шупальцы у испуганного насекомого…
Он сжал ее маленькую руку в своей. Ему казалось странным, что ее тихое ответное пожатие так непохоже на прежние: слабое
движение ее маленьких пальцев отражалось теперь в глубине его сердца. Вообще, кроме прежней Эвелины, друга его детства, теперь он чувствовал в ней еще какую-то другую,
новую девушку. Сам он показался себе могучим и сильным, а она представилась плачущей и слабой. Тогда, под влиянием глубокой нежности, он привлек ее одною рукой, а другою стал гладить ее шелковистые волосы.
Голова Матюшки сделала отрицательное
движение, а его могучее громадное тело отодвинулось от змея-искусителя. Землянка почти зашевелилась. «Ну нет, брат, я на это не согласен», — без слов ответила голова Матюшки
новым, еще более энергичным
движением. Петр Васильич тяжело дышал. Он сейчас ненавидел этого дурака Матюшку всей душой. Так бы и ударил его по пустой башке чем попадя…
Аристашка только замычал, с удивлением разглядывая
новое начальство. Это был небольшого роста господин, неопределенных лет, с солдатскою физиономией; тусклый глаз неопределенного цвета суетливо ерзал по сторонам. Дорожный костюм был сменен горно-инженерским мундиром. Все
движения отличались порывистостью. В общем ничего запугивающего, как у крепостных управляющих, вроде Луки Назарыча, умевших наводить панику одним своим видом.
— Какую вы
новую мысль дали мне о польском
движении! Я его никогда так не рассматривал, и, признаюсь, его так никто не рассматривает.
Нетерпеливо платят вперед деньги и на публичной кровати, еще не остывшей от тела предшественника, совершают бесцельно самое великое и прекрасное из мировых таинств — таинство зарождения
новой жизни, И женщины с равнодушной готовностью, с однообразными словами, с заученными профессиональными
движениями удовлетворяют, как машины, их желаниям, чтобы тотчас же после них, в ту же ночь, с теми же словами, улыбками и жестами принять третьего, четвертого, десятого мужчину, нередко уже ждущего своей очереди в общем зале.
Тут опять явились для меня
новые, невиданные предметы: прежде всего кинулся мне в глаза наряд чувашских женщин: они ходят в белых рубашках, вышитых красной шерстью, носят какие-то черные хвосты, а головы их и грудь увешаны серебряными, и крупными и самыми мелкими, деньгами: все это звенит и брякает на них при каждом
движении.
Видно, дорога и произведенный
движением спокойный сон подкрепили меня; мне стало хорошо и весело, так что я несколько минут с любопытством и удовольствием рассматривал сквозь полог окружающие меня
новые предметы.
Однако философские открытия, которые я делал, чрезвычайно льстили моему самолюбию: я часто воображал себя великим человеком, открывающим для блага всего человечества
новые истины, и с гордым сознанием своего достоинства смотрел на остальных смертных; но, странно, приходя в столкновение с этими смертными, я робел перед каждым, и чем выше ставил себя в собственном мнении, тем менее был способен с другими не только выказывать сознание собственного достоинства, но не мог даже привыкнуть не стыдиться за каждое свое самое простое слово и
движение.
Но я тут же почувствовал, что, сколько бы я ни жил, забыть это
движение, взгляд, улыбку Зинаиды было для меня навсегда невозможно, что образ ее, этот
новый, внезапно представший передо мною образ, навсегда запечатлелся в моей памяти.